Нужна ли помощь заключенным?

Без подписи: "Недавно у меня гостил брат, а я в это время собирал посылки на зону и денежные переводы. Адреса взял в газете, всем поровну разложил. А брат и говорит – если кто-то сел в тюрьму, значит, получил за свое, пусть кается там. А ты-то, говорит, чего усердствуешь? Я сам был на зоне, знаю об их нравах. Нелюди они, «волки в овечьей шкуре. Не верьте им. Просят выслать духовную литературу, а потом сами смеются, потому что, не она им нужна, а посылки с продуктами. К ним со всей душой, а они выходят на свободу и начинают шантажировать, угрожать. Все у них там повязано, друг с другом переписка, и если не пойдете у них на поводу, могут прирезать.  Им трудно в этом мире, они как бы прирастают к зоне - такое впечатление, что им нравится кормить вшей и есть баланду, будто гордятся своим положением. В Евангелие говориться о людях, томящихся в узах, но людях - верующих, которые за веру сидели, а не за убийства, и якобы раскаивающиеся. Да, был разбойник на кресте, но он - Евангельский разбойник. Совсем иные нравы  у нынешних преступников".  

Уважаемый  читатель! Какой евангельский принцип мы исполним, если просто так возьмем и откажемся от любой помощи людям за решеткой? Мир от этого станет светлее и чище, мы от этого станем ближе к Богу или таким образом дадим воспитательный урок заключенным, что они придут в умиления от торжества справедливости и раскаются? Не думаю. Скорее всего – это крайность - мол, ты негодяй такой, получил то, что заслужил, мучься себе за решеткой в темнице сырой; а за слезы детей и матерей я присуждаю тебе на дополнительную казнь: моей посылки не увидишь вовеки! А если, напротив - откроем закрома своей щедрости и каждому просящему «от туда» будем исполнять все капризы, то обзаведемся такой армией нахлебников, что и сами голодными останемся. Должна быть золотая середина. Давайте ее искать.

        По небольшому личному опыту  пастырского служения, могу утверждать, что не все так просто и однозначно, как пишет наш дорогой читатель. Начнем  с  того, что образ зека, как нищего, оборванного, голодного существа – это миф. Возможно, так было раньше. Я прекрасно помню, как лет 10 назад, когда колхозы уже приказали долго жить, а КСП еще только примеряли их белые тапочки, начальнику тюрьмы, или как его «там» весомо называют – «хозяин», приходилось протягивать вперед руку и идти по миру с сумой на плечах – подайте, кто, что может на пропитание томящимся  арестантам. И подавали, выручали окрестные КСП.  Кто зерна кормового пожалует  - его на дертомолку перепускали и славная каша для лысой братии получалась. Кто овощей подкинет, ничего, что гниловатых – салат выходил знатный. Иногда даже мяском разживались, особенным. «Холодный дорез» по научному называется. Это когда свинья или корова, по каким-нибудь неведомым причинам вдруг копыта отбросит,  то их тушки разделывались, подчищались  и зекам на стол подавались. А что делать – и на том спасибо. Дареному коню в зубы не смотрят.  Даже дохлому. Однажды наши прихожане угостили меня интереснейшим продуктом питания, достойным занять почетное место в петровской кунсткамере.  Они его называли ласково – «наше печенье».  Это было некое вещество, отдаленно напоминающее хлеб, имеющее цвет не то земли не то глины,  пахнущее опилками и чем-то еще непонятным, а на ощупь – подсохший пластилин. При всем этом – было вполне съедобно и радостно украшало трапезу счастливого узника. Ради уважения к братии я торжественно отщипнул краюшку этого  хлеб-соли, пожевал, виду не показавши и даже героически проглотил. Для порядка поохал, восхищаясь таким невиданным деликатесом, но больше щипать не стал. В тряпицу завернул и домой забрал. Дома и на приходе показывал. Попробовать сей продукт  смельчаков так и не нашлось. Пытался сохранить  диковинку – плесенью покрылся, пришлось выкинуть. Никакая живность к останкам не притронулась.  Да, было такое время, но ничего - пережили. Посылки да передачи тогда только и выручали. Их тогда разрешили принимать без всяких ограничений в весе. Сейчас многое по-другому. Снабжению питанием, одеждой, всем необходимым начали уделять значительно больше внимания. Комиссии из министерства почти каждую неделю зону проверяют. Найди сейчас проверяющий такое произведение кулинарного искусства, как то печенье, то головы бы полетели - от начальника до повара.  Как же – вся Европа смотрит, как у нас права человека соблюдаются. Было такое, что я тоже, как добропорядочный гражданин, желающий всем помочь, приходил в тюремный храм  на службу не с пустыми руками. Набирал в сумку конфет, пирожков, всяких вкусностей от сельского стола – и веселись душа. Один раз мне сказали спасибо, второй раз, а на третий раз – наш староста Александр М., меня отозвал один на один и объяснил, почем соль на местном базаре. «Батюшка, - говорит,- что же Вы делаете! Мы в церковь молиться ходим, ищем решения наших духовных проблем, мы все здесь единомышленники, пытаемся делать первые шаги к Богу, а Вы хотите из церкви кормушку сделать! Скоро сюда сколько народу ходить начнет, только чтобы ваших угощений попробовать, так нам и деется некуда будет!» Это был хороший урок пастырского богословия в реальных условиях. Позже, в  КДА у меня была тема дипломной работы «Современная практика пастырского служения в местах лишения свободы», при подготовке которой много чего узнал полезного, но таких знаний, как дает зона – вряд ли где получишь.

         Благоразумный разбойник 21-го века, отбывая свой срок наказания, помощи не попросит. Он храбро терпит все тяготы и лишения тюремной жизни: сумел дров на воле наломать – сумей и ответить, как настоящий мужик. Бывает, что ходит такой в церковь, и кается и причащается, а сам больной – то хромает, то синяки под глазами от слабости. Предлагаешь ему хоть письмо о помощи в журнал написать – оказывается. Говорит: «Я людям столько гадости сделал, а теперь просить у них помощи – ох как стыдно. Лучше так буду терпеть, что заработал».  Конечно, так могут поступать только сильные характеры. А волков в овечьей шкуре везде полно, не только там. Но как быть с несправедливо осужденными, например, попавшими на зону через «ошибки следствия»? К деду с бабой в дом залезли налетчики, все забрали, на глазах у старика задушили старуху, а на утро пришли менты и посадили деда. Ему под 80, а тянет 15 за убийство любимой жены. Родных нет, здоровья – тоже. Так помогать ему или нет?  Зона – это место, где люди пытаются жить и оставаться людьми. По-другому – выжить, пережить этот период жизни с минимальным ущербом для себя. А для этого придумывают разные способы. Жалобные письма в газеты и журналы – один из приемов. Возьмут церковный календарь, где все адреса, имена и фамилии расписаны (спрашивается – зачем печатать?!!), и давай писать, на сколько конвертов хватит – и архиереям, и в монастыри, и в соборы.  Попытка – не пытка, может и попадет что. Все равно эти письма попадают в руки священнику, посещающему то учреждение, из которого оно написано, для уточнения – нужно ли этому человеку то, что он просит. Сейчас сложилась вполне разумная практика, что православные издательства  печатают  только те письма  заключенных  о помощи, которые будут  сопровождаться  печатью и подписью священника. Если прихожанин просит подписать такое объявление в газету, то батюшка открыто, или через старосту прихода уточняет – действительно ли этот человек нуждается.  Хоть какой-то контроль существует.  Конечно, за всеми не уследишь, и вполне возможно, что один из десяти получит вашу посылку, наестся сала, напьется чефира, растянется на нарах и скажет, что как прекрасен мир, в котором есть такие лохи! Но девять остальных будут плакать и радоваться, что хоть кто-то отозвался, обратил на них внимание, одиноких, брошенных, забытых, никому не нужных в это мире. За такую пропорцию я ручаюсь.